Современная лингвистика свете теории смены научных парадигм

Современная лингвистика в контексте смены научных парадигм

Обзор истории лингвистических учений: историография, историология лингвистики; метадиалект; классические направления лингвистики ХІХ – 1-й половины ХХ вв.; лингвистические концепции Гумбольта, Потебни, Бодуэна де Куртенэ, Фортунатова, де Соссюра, Марра.

Рубрика	Иностранные языки и языкознание
Вид	учебное пособие
Язык	русский
Дата добавления	28.04.2014
Размер файла	2,9 M

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

HTML-версии работы пока нет.
Cкачать архив работы можно перейдя по ссылке, которая находятся ниже.

Подобные документы

Формирование лингвистических взглядов И.А. Бодуэна де Куртенэ. Учение о фонемах и морфемах. Сущность языкознания по Бодуэну де Куртенэ. Структура лингвистической науки. Диалектная дифференциация языка. Теория о «смешанном характере всех языков».

курсовая работа [37,8 K], добавлен 21.12.2011

Сравнительно-историческое языкознание в России конца XIX — начала XX века. Состояния развития советской лингвистики в период до 60-х годов XX века. Роль и место Ф.Ф. Фортунатова в истории лингвистических учений. Московская лингвистическая школа.

курсовая работа [44,6 K], добавлен 22.03.2010

Потебню занимал процесс восприятия и толкования произведения на основе его внутренней и внешней формы. Бодуэна де Куртенэ считал, что существуют люди, одаренные языковым мышлением. Щерба ввел понятие психофизиологической речевой организации индивида.

реферат [21,8 K], добавлен 04.01.2009

Общая характеристика казанской лингвистической школы. Лингвистические взгляды И.А. Бодуэна де Куртенэ. Учение о фонеме. Казанская лингвистическая школа признана непревзойденным образцом прогнозирования кардинального направления развития отечественного язы

реферат [18,5 K], добавлен 15.01.2004

Гендерная лингвистика, как новое направление в изучении языка. Структуралистский подход Соссюра к пониманию языка как дискурса. Понятие и значение языкового знака и его произвольность. Вклад когнитивной традиции в разработку проблемы значения слова.

реферат [62,8 K], добавлен 14.08.2010

Современная лингвистика как продукт длительного исторического развития лингвистического знания. Характеристика основных этапов развития и методология лингвистики. Философия языка XIX и ХХ вв. Становление психолингвистики как науки, ее методология.

курсовая работа [52,7 K], добавлен 26.08.2011

История семиотики как науки. Курс общей лингвистики как наиболее известная работа Фердинанда де Соссюра, а также одна из влиятельнейших лингвистических работ XX века. Синтагматическая значимость элемента синтагмы и теория знака Эдмунда Гуссерля.

контрольная работа [26,1 K], добавлен 19.01.2014

Источник

Актуальные проблемы современной лингвистики. Учебное пособие (3 стр.)

ХРЕСТОМАТИЯ И УЧЕБНЫЕ ЗАДАНИЯ

Тема 1
СОВРЕМЕННАЯ ЛИНГВИСТИКА В СВЕТЕ ТЕОРИИ СМЕНЫ НАУЧНЫХ ПАРАДИГМ

Вопросы, выносимые на обсуждение

1. Понятие научной парадигмы и логика развития науки в концепции Т. Куна

• Какое содержание вкладывается в понятие «научная парадигма» в работе Т. Куна?

• Наличие каких черт позволяет констатировать, что некоторая наука переживает парадигмальный этап своего развития или является «нормальной наукой»?

• В чем видит автор теории научной парадигмы основные преимущества так называемого парадигмального этапа, а в чем – его несомненную слабость?

• Какие черты отличают науку, находящуюся на допарадигмальном или постпарадигмальном этапе развития?

• Раскройте суть понятия «научная революция»; что явилось для автора основой предложенного метафорического переноса: «революция социальная → революция научная»? Какую роль играют кризисы в развитии науки?

• Каким видится автору теории процесс развития науки в исторической перспективе? Как понимается в рамках рассматриваемой концепции «прогресс» в науке?

2. Состояние современной лингвистики с точки зрения теории научной парадигмы

• В чем видит слабость современной теоретической лингвистики ЕМ. Фрумкина? Какие аргументы приводятся ею в доказательство того, что лингвистика на современном этапе своего развития может быть отнесена только к числу допарадигмальных наук? Насколько убедительной кажется вам предложенная система аргументов?

• Какова система аргументации сторонников полипарадигмальной теории? В чем заключается принципиальное отличие парадигмальной и полипарадигмальной теорий развития науки? Насколько убедительной кажется вам аргументация сторонников этой точки зрения?

• Охарактеризуйте каждую из парадигмальных черт современной лингвистики.

Материал для обсуждения
Т. Кун
СТРУКТУРА НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ
(М., 1977)

Предисловие

практика научных исследований в области астрономии, физики, химии или биологии обычно не дает никакого повода для того, чтобы оспаривать самые основы этих наук, тогда как среди психологов или социологов это встречается сплошь и рядом. Попытки найти источник этого различия привели меня к осознанию роли в научном исследовании того, что я впоследствии стал называть «парадигмами». Под парадигмами я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений.

мое различение допарадигмальных и постпарадигмальных периодов в развитии науки слишком схематично. Каждая из школ, конкуренция между которыми характерна для более раннего периода, руководствуется чем-то весьма напоминающим парадигму; бывают обстоятельства (хотя, как я думаю, довольно редко), при которых две парадигмы могут мирно сосуществовать в более поздний период. Одно лишь обладание парадигмой нельзя считать вполне достаточным критерием переходного периода в развитии .

Роль истории

Если науку рассматривать как совокупность фактов, теорий и методов, собранных в находящихся в обращении учебниках, то в таком случае ученые – это люди, которые более или менее успешно вносят свою лепту в создание этой совокупности. Развитие науки при таком подходе – это постепенный процесс, в котором факты, теории и методы слагаются во все возрастающий запас достижений, представляющий собой научную методологию и знание. История науки становится при этом такой дисциплиной, которая фиксирует как этот последовательный прирост, так и трудности, которые препятствовали накоплению знания. Отсюда следует, что историк, интересующийся развитием науки, ставит перед собой две главные задачи. С одной стороны, он должен определить, кто и когда открыл или изобрел каждый научный факт, закон и теорию. С другой стороны, он должен описать и объяснить наличие массы ошибок, мифов и предрассудков, которые препятствовали скорейшему накоплению составных частей современного научного знания. Многие исследования так и осуществлялись, а некоторые и до сих пор преследуют эти цели.

Однако в последние годы некоторым историкам науки становится все более и более трудным выполнять те функции, которые им предписывает концепция развития науки через накопление. Взяв на себя роль регистраторов накопления научного знания, они обнаруживают, что чем дальше продвигается исследование, тем труднее, а отнюдь не легче бывает ответить на некоторые вопросы, например о том, когда был открыт кислород или кто первый обнаружил сохранение энергии. Постепенно у некоторых из них усиливается подозрение, что такие вопросы просто неверно сформулированы и развитие науки – это, возможно, вовсе не простое накопление отдельных открытий и изобретений. В то же время этим историкам все труднее становится отличать «научное» содержание прошлых наблюдений и убеждений от того, что их предшественники с готовностью называли «ошибкой» и «предрассудком». Устаревшие теории нельзя в принципе считать ненаучными только на том основании, что они были отброшены. Но в таком случае едва ли можно рассматривать научное развитие как простой прирост знания. То же историческое исследование, которое вскрывает трудности в определении авторства открытий и изобретений, одновременно дает почву глубоким сомнениям относительно того процесса накопления знаний, посредством которого, как думали раньше, синтезируются все индивидуальные вклады в науку.

ранние стадии развития большинства наук характеризуются постоянным соперничеством между множеством различных представлений о природе. При этом каждое представление в той или иной мере выводится из данных научного наблюдения и предписаний научного метода, и все представления хотя бы в общих чертах не противоречат этим данным. Различаются же между собой школы не отдельными частными недостатками используемых методов (все они были вполне «научными»), а тем, что мы будем называть несоизмеримостью способов видения мира и практики научного исследования в этом мире. Наблюдение и опыт могут и должны резко ограничить контуры той области, в которой научное рассуждение имеет силу, иначе науки как таковой не будет. Но сами по себе наблюдения и опыт еще не могут определить специфического содержания науки. Формообразующим ингредиентом убеждений, которых придерживается данное научное сообщество в данное время, всегда являются личные и исторические факторы – элемент по видимости случайный и произвольный.

Наличие этого элемента произвольности не указывает, однако, на то, что любое научное сообщество могло бы заниматься своей деятельностью без некоторой системы общепринятых представлений. Не умаляет он и роли той совокупности фактического материала, на которой основана деятельность сообщества. Едва ли любое эффективное исследование может быть прежде, чем научное сообщество решит, что располагает обоснованными ответами на вопросы, подобные следующим: каковы фундаментальные сущности, из которых состоит универсум? Как они взаимодействуют друг с другом и с органами чувств? Какие вопросы ученый имеет право ставить в отношении таких сущностей и какие методы могут быть использованы для их решения? По крайней мере в развитых науках ответы (или то, что полностью заменяет их) на вопросы, подобные этим, прочно закладываются в процессе обучения, которое готовит студентов к профессиональной деятельности и дает право участвовать в ней. Рамки этого обучения строги и жестки, и поэтому ответы на указанные вопросы оставляют глубокий отпечаток на научном мышлении индивидуума. Это обстоятельство необходимо серьезно учитывать при рассмотрении особой эффективности нормальной научной деятельности и при определении направления, по которому она следует в данное время. Рассматривая нормальную науку, мы поставим перед собой цель в конечном счете описать исследование как упорную и настойчивую попытку навязать природе те концептуальные рамки, которые дало профессиональное образование. В то же время нас будет интересовать вопрос, может ли научное исследование обойтись без таких рамок, независимо от того, какой элемент произвольности присутствует в их исторических источниках, а иногда и в их последующем развитии.

Источник

Доц. И.С. Куликова Современная лингвистика в контексте смены научных парадигм (электронное учебное пособие для студентов 1 к.

1 Доц. И.С. Куликова Современная лингвистика в контексте смены научных парадигм (электронное учебное пособие для студентов 1 к. магистратуры) Раздел 1 Темы Классические направления лингвистики XIXпервой половины ХХ веков Литература по разделу курса: 1. Алпатов В.М.. История лингвистических учений. М., Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю. В. Очерки по истории лингвистики. М., 1975 (или 2005). 3. Березин Ф.М. История лингвистических учений. М., Березин Ф.М. История русского языкознания. М., Звегинцев В.А. История языкознания веков в очерках и извлечениях. Ч М., Зубкова Л.Г. Общая теория языка в развитии. М., Кодухов В.И. Общее языкознание. М., Колесов В.В.. История русского языкознания. СПб., Кондрашов Н.А. История лингвистических учений. М., Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М., Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 (в любом издании). 12. Пищальникова В. А. Общее языкознание. М., Хрестоматия по истории русского языкознания / Сост. Ф.М. Березин. М., 1975 (или 1977). 14. Язык и наука конца 20 века. М., 1995 [ЯиН]. Словари лингвистических терминов: 1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., Л.П. Столярова, Т.С. Пристойко, Л.П. Попко. Базовый словарь лингвистических терминов. Киев, Васильева Н.В., Виноградов В.А., Шахнарович А.М. Краткий словарь лингвистических терминов. М., Жеребило Т.В. Словарь лингвистических терминов. Назрань, Куликова И.С., Салмина Д.В. Введение в металингвистику. СПб., Словарь русской лингвистической терминологии / Под общ. рук-вом А.Н. Абрегова. Майкоп, Шаймиев В.А. Краткий словарь-справочник современных лингвистических терминов в цитатах. СПб., Вводная лекция. История лингвистических учений как один из разделов общего языкознания О б я з а т е л ь н а я л и т е р а т у р а : 1. Бодуэн де Куртенэ И.А. Языкознание, или лингвистика, 19 века // Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. В 2-х т. М., Т. 2.

2 2. Бокадорова Н.Ю. Проблемы историологии науки о языке // Вопросы языкознания Мечковская Н. Б. Игровое начало в современной лингвистике: избыток сил или неопределенность целей? // Логический анализ языка. Концептуальные поля игры. — М., С Система структур знания подчиняется общему закону диалектики закону развития по спирали, когда на новом этапе развития, в новом культурном контексте наука вновь обращается к проблемам, некогда волновавшим ученых, в том числе и к так называемым «вечным проблемам». Используем в качестве примера интерпретацию слова как имени вещи (предмета), которая восходит к древним философским учениям. Уместно вспомнить начало Евангелия от Иоанна, самого философского из четырех Евангелий: В начале было слово формулу, вокруг которой до сих пор ведут полемику отнюдь не только богословы. Действительно: существует ли д л я ч е л о в е к а что-либо, если это «что-то» не имеет имени? Сравним следующие высказывания философов древности: Конфуций (VI-V вв. до н.э.): «Если имя дано неверно, то речь не повинуется, если речь не повинуется, то дело не может быть образовано. Если же имя дано верно, если речь повинуется, то и дело образуется» [цит. по: Амирова и др. 1975: 33-34]. Платон (V-IV вв. до н.э.) в знаменитом философском диалоге «Кратил» вкладывает в уста Сократа следующую мысль: «Итак. правильно ли будет говорить человек, говоря так, как, по его мнению, с л е д у е т г о в о р и т ь, или так, как о т п р и р о д ы с в о й с т в е н н о в е щ а м г о в о р и т ь и быть предметом речи: если он таким образом и такими средствами будет говорить, то добьется успеха и действительно скажет, если же нет то ошибется и ничего не сделает» (разрядка наша. И.К.) [цит. по: Амирова и др. 1975: 42] Перекличка двух великих философов очевидна. Что же стоит за этим тезисом? Возьмем простой и хорошо всем вам известный пример. В русской грамматике есть термин окончание, традиционно (т.е. «как следует говорить») закрепленный школьной грамматикой за известной морфемой с релятивной семантикой. Дано ли это имя «по природе вещи»? Можно ли его считать удачным и правильным, если именно термин провоцирует массу ошибок при морфемном анализе слова, т.е. возникает ситуация, которую Конфуций назвал «дело не повинуется». Из этого следует, что название дано не очень удачно, отражая лишь внешнюю сторону «вещи»: более удачен с точки зрения «природы вещи» латинский термин флексия «сгибание», т.к. он отражает изменяемость в парадигме, свойственную только этому типу аффиксов. Философская проблема имени («от природы» или «от человека»), веками разделявшая на два лагеря античных философов (см. об этом в: Амирова 1975 и др.: 33-55), продолжалась и в средние века как спор «номиналистов» и «реалистов». В XIX в. к этой проблеме обращается В. Гумбольдт (внутренняя форма языка и представление как начало слова), а в русском языкознании А. А. Потебня (внутренняя форма слова).

3 В ХХ в. в лингвистике п о б е д и л а к о н ц е п ц и я у с л о в н о с т и и к о н в е н ц и о н а л ь н о с т и я з ы к о в о г о з н а к а Ф. де Соссюра («имя от человека»), а сама проблема номинации стала собственно лингвистической проблемой, которой занимается особый раздел лингвистики ономасиология. Однако из этого вовсе не следует, что исчезла философская проблема имени: более того, она продолжает существовать и сегодня оказывает все большее влияние и на лингвистическую науку. В середине 20-х годов вышел в свет известный труд русского философа Густава Шпета «Внутренняя форма слова. Этюды и вариации на темы Гумбольдта» (переиздан: М., 2003). Идеи Платона о слове развивались в трудах русских философов-богословов начала 20 века (философская школа Всеединства): С. Булгакова и П. Флоренского. В 20-е годы пишет свои труды о слова А. А.. Лосев. Ему, в частности. принадлежат следующие мысли: «Слово это не звук, но п о с т и г н у т а я вещь, вещь, с которой осмысленно обращается человек»; «Человек, для которого имя только простой звук, а не сам предметы в их смысловой явленности, этот человек глух и нем, и ж и в е т о н в г л у х о — н е м о й д е й с т в и т е л ь н о с т и (разрядка наша. И.К.)» [Цит. по: ЯиН 1995: ]. Показательно в этом отношении появление большой работы А. М. Камчатнова. «А.А. Потебня и А. Ф. Лосев о внутренней форме слова» (Русский филологический вестник. 1998, 1/2) Режим доступа Сравнительно недавно вышла в свет работа известного историка русского языка В.В. Колесова «Философия русского слова» (СПб., 2002), развивающая те же идеи с позиций науки конца 20 века. Насколько эти идеи актуальны, можно судить по следующему высказыванию автора одного из современных учебных пособий по общему языкознанию: концепция «о т п р и р о д н о с т и» имени (Гераклит, Платон) может быть сегодня интерпретирована как «создание ментально-языковых форм познания и фиксации их в членораздельных звуках», т.е. в аспекте когнитивной лингвистики [Пищальникова 2003: 169]. Этот пример, на наш взгляд, убедительно показывает, что в силу закона «диалектической спирали» прошлые знания не исчезают бесследно: они остаются, но трансформируются, переходя на новом витке спирали в новое качество; если же они отходят на второй план, то не навсегда. Б ы л о б ы б о л ь ш и м з а б л у ж д е н и е м с ч и т а т ь, ч т о с о в р е м е н н а я н а м н а у к а в с е г д а г л у б ж е, п о л н е е и п р а в и л ь н е е п р е д с т а в л я е т о б ъ е к т и з у ч е н и я, ч е м н а у к а п р о ш л ы х д е с я т и л е т и й и л и д а ж е в е к о в. Существуя в контексте другой парадигмы знания, современная наука может не меньше заблуждаться по-своему, тогда как идеи наиболее талантливых ученых прошлого, опередившие свое время, могут оказаться по-настоящему востребованными лишь сегодня. И совсем не парадоксален по своей сути лозунг современной лингвистики, сформулированный Р. М. Фрумкиной: «Вперед, к Гумбольдту!» [ЯиН 1995: 105].

4 В этом смысл изучения истории любой науки, языкознания в том числе: понять логику развития научного знания, найти в прошлом истоки современных идей. 1. Историография и историология лингвистики В этой части лекции опорными являются работы Н. Ю. Бокадоровой, а именно: ее статья «Проблемы историологии науки о языке» и ею же написанная статья «История лингвистических учений» в ЛЭС. Представляется целесообразным, вслед за автором, разграничить понятия историографии и историологии лингвистики на следующем основании: «Если оставить термин историография науки для о п и с а н и я с о б ы т и й и а н а л и з а и х п р и ч и н, то историологией науки следует назвать анализ п р о б л е м ы г е н е з и с а н а у к и, е е п р е д м е т а и м е т о д а, о б щ и х п р и н ц и п о в, периодизации, всего того, что выходит за пределы отдельных периодов и эпох, берет в е с ь и с т о р и ч е с к и й п р о ц е с с в ц е л о м» [Бокадорова 1986: 68]. Иначе говоря, историография фиксирует с о б ы т и й н ы й аспект истории лингвистики, обязательно его п е р с о н и ф и ц и р уя, выделяя направления, школы и подробно характеризуя их в целом и концепции крупнейших их представителей в отдельности. До недавнего времени работы, по истории лингвистики писались именно в этом ключе, в том числе и почти все названные учебники. Историология это г н о с е о л о г и ч е с к и й, м е т о д о л о г и ч е с к и й аспект истории науки. В центре внимания оказываются такие вопросы, как г е н е з и с науки (когда и почему она формируется), изучение ф а к т о р о в, определяющих р а з в и т и е науки и смену научных парадигм. Поворот к историологии науки во многом стимулирован тем, что в гносеологию вошло понятие парадигмы научного знания. В недавно появившихся трудах (и учебниках) по истории языкознания мы в той или иной степени находим именно этот методологический, историологический подход. Особенно это характерно для книг Л. Г. Зубковой и В. В. Колесова, а также для коллективной монографии «Язык и наука конца 20 века». Историология науки должна заниматься не только прошлым, но настоящим и будущим, т. е. о ц е н и в а т ь е ё с о в р е м е н н о е с о с т о я н и е и п р о г н о з и р о в а т ь р а з в и т и е н а у к и. Оценке состояния лингвистики на рубеже веков посвящено немало работ. Прежде всего это коллетивная академическая монография под ред. Б.А, Серебреникова «Язык и наука конца 20 века».(м., 1995), статья О.Г. Ревзиной «Лингвистика XXI века: На путях к целостности теории языка» (Критика и семиотика. — Вып Новосибирск, С К этим работам мы обратимся в конце семестра в теме «Современная лингвистическая парадигма». Но начать разговор на эту тему хотелось бы со статьи Н. Б. Мечковской «Игровое начало в современной лингвистике: избыток сил или неопределенность целей?».

5 Предсказывать развитие науки значительтно сложнее. Хотя история лингвистики как раз знает такие удачные научные прогнозы. Среди них первое место занимает работа И.А. Бодуэна де Куртенэ «Языкознание, или лингвистика, 19 века». Написанная им в самом начале ХХ века, статья содержит аналитический обзор того, что сделано в лингвистике XIX века, дает характеристику языкознания начала ХХ в. как развитой науки, и что самое интересное для современного читателя завершает статью детальным (по пунктам) прогнозом развития лингвистики в ХХ веке. В кратком виде он может быть представлен следующим образом: 1. Освободиться от схоластических взглядов и рабского подражания грамматикам древних, в связи с чем терминология должна коренным образом, по существу, а не только по форме измениться. 2. Исходить всюду и всегда из изучения живых языков. 3. Где только можно, применять метод эксперимента. 4. Знаки алфавита заменить знаками транскрипции (при сравнении звуков разных языков). 5. Чаще применять в языкознании количественное, математическое мышление. 6. Языкознание будет становится все более точной наукой. 7. Исследование фактов должно стать строго объективным без навязывания языку чужих категорий. 8. Первым требованием объективного исследования должно быть признано убеждение в безусловной психологичности и социологичности человеческой речи. 9. Должно быть отброшено понятие «звуковых законов» и заменено их психологическими эквивалентами (т.е. не в каких условиях?, а почему?). 10. Исследуемые языки должны подвергаться всестороннему поэлементному анализу. 11. Искоренение предрассудка, называемого «антропоцентризмом» (освобождение человека от мании величия). 12. Понятие эволюции должно привести к признанию постоянных колебаний в строении языка. 13. Лексикология (у Бодуэна лексиология), как наука о словах, как отдельная ветвь грамматики будет творением 20 века. 14. Может принципиально измениться взгляд на сущность межъязыкового родства. 15. Языковые обобщения будут охватывать все более широкие круги и все более соединять языкознание с другими науками, с психологией, с социологией, с антропологией. 16. Этимологические и семасиологические исследования окажут огромное влияние на психологию и дадут ей почву для совершенно новых выводов. 17. Наряду с двумя другими известными до сих пор видами знаний (практическим и теоретическим, хотя у Бодуэна другие термины) станет третий вид знания знание языковое [Бодуэн де Куртенэ : 16-18] Примечание: на занятиях в ходе п о д р о б н о г о обсуждения этой части статьи Бодуэна на основе п р о д е л а н н о г о с т у д е н т а м и е е а н а л и т и ч е с к о г о р а з б о р а должны быть сделаны выводы о степени полноты и точности этого научного прогноза. Имея в виду, что предлагаемая дисциплина предусматривает рассмотрение современных проблем науки «в контексте смены научной парадигмы», и с т о р и о л о г и ч е с к и й п о д х о д д л я д а н н о г о к у р с а я в л я е т с я о с н о в н ы м, что, естественно, не исключает знакомства с историографией науки. При этом любое направление, любая теоретическая концепция будет нас интересовать прежде всего с точки зрения ее отражения в современной лингвистике.

6 Примечание: составляемые студентами в 1-м семестре информационные карточки в основе своей историографические, хотя включают историологический пункт «парадигмальная характеристика направления, школы». 2.Факторы, обусловливающие возникновение науки о языке (генезис науки) Для возникновения любой э м п и р и ч е с к о й науки (а лингвистика относится к таким наукам) необходимо накопить достаточное количество разнообразного языкового материала; точно сформулировать задачи исследования и тем самым определить предмет науки; выработать ориентированный на этот материал и исследовательские задачи научный метод; сформировать теоретическую базу исследования; разработать соответствующий метаязык. Сказанное очень близко к определению лингвистики как науки Дж. Лайонзом: «Лингвистика это научное исследования языка, предполагающее использование объективных и поддающихся эмпирической проверке методов, в основе которых лежит некоторая общая теория языка» [Лайонз 1978: 21]. В таком понимании наука о языке сложилась только в начале XIX века, т.е. она очень молода. Значит ли это, что до XIX века язык не попадал в поле зрения ученых? Разумеется, нет. Дело в том, что один из важнейших факторов, стимулирующих возникновение науки, является с о ц и а л ь н ы й з а п р о с, потребность общества в подобных исследованиях. И этот фактор начал действовать очень давно, что и позволяет отнести начало изучения языка (но все же не лингвистики как науки) к VI-IV векам до н.э. Не случайно к этому периоду относится начало философского осмысления слова, о чем шла речь ранее. Именно тогда язык начинает осознаваться и как ф а к т к у л ь т у р ы, и к а к с р е д с т в о ф и к с а ц и и и п е р е д а ч е б у д у щ и м п о к о л е н и я м д о с т и ж е н и й к у л ь т у р ы. И в этом своем качестве язык требует заботы со стороны общества в виде формирования, закрепления и распространения его норм. Таким образом у истоков лингвистики как науки лежит грамматика, н о р м а т и в н о е о п и с а н и е я з ы к а. Наиболее известны древнеиндийская, античная (древнегреческая и римская) и более поздняя (средневековая) арабская грамматические традиции. На европейское языкознание огромное влияние оказала именно античная грамматика и античная философия языка. Индийская грамматика стала известна европейцам только в XIX в., но тем не менее была очень высоко оценена в ХХ в. как одна из предтеч современных методов описания языка. Меньше «повезло» арабской грамматике, поскольку сам арабский язык по структуре существенно отличается от индоевропейских. Хотя в основе всех грамматических традиций лежал единый в своей основе социальный запрос, но конкретные факторы их возникновения были неодинаковы. Индийская и арабская грамматики были призваны

7 зафиксировать раз и навсегда сакральный язык священных книг «Вед» и «Корана», защитив тем самым санскрит и классический арабский язык от влияния местных диалектов (живого языка) и для языка «Корана» от языков других народов, на которые был распространен ислам. Нормативность этих грамматик имеет, таким образом, социальную м о т и в а ц и ю з а щ и т ы с а к р а л ь н о г о б о ж е с т в е н н о г о с л о в а. Античная грамматика язычников-греков не могла иметь такого мотива, но зато накопившееся в александрийской библиотеке богатейшее литературное наследие требовало текстологической обработки, а язык гомеровского эпоса, трагедий Эсхила и Софокла оценивался как образцовый, достойный подражания и распространения. Таким образом, социальный запрос античного общества был сугубо светским и максимально близким запросам современных развитых обществ: н о р м и р о в а н и е я з ы к а к а к о р у д и я с в е т с к о й к у л ь т у р ы. Соответственно, и структура, и содержание, и терминология трех грамматик были далеко не тождественными. Так, в грамматике санскрита Панини важнейшей частью была фонетика ведийских гимнов, тогда как греки и римляне, идя от письменных текстов, отождествляли звук и букву (о чем говорит греческая этимология термина грамматика). Но зато александрийская школа грамматистов, находясь под сильным влиянием аристотелевской логики, активно разрабатывала морфологию теорию частей речи. Примечание: подробнее с грамматическими теориями древности и средневековья можно ознакомиться в любом учебнике по истории языкознания. Параллельно с грамматикой проблемы языка начинают обсуждаться и философией. Такое положение сохраняется вплоть до XVII-XVIII вв., причем и сама г р а м м а т и к а с ч и т а л а с ь н е н а у к о й, а и с к у с с т в о м, хотя и первым из них. Средневековый грамматист Николай Спифарий писал: «Грамматика есть иным художествам само основание», т. к. она «глаголет», и без нее нет ни риторики, которая «украшает», ни диалектики, которая «истине учит» [цит. по: Бокадорова 1986: 64]. Превращению грамматики в науку мешала ограниченность описываемого материала, который не выходил за рамки классических, так называемых «правильных», образцовых языков греческого и латыни. Кроме того для эпохи средневековья характерен логический универсализм в подходе к языку, причем воплощение идеала языка как средства выражения мысли видели в латыни, что делало латинскую грамматику образцом для грамматики любого другого языка. Формирование л и н г в и с т и к и к а к н а у к и о ч е л о в е ч е с к о м я з ы к е в о о б щ е и о к а ж д о м о т д е л ь н о м я з ы к е в ч а с т н о с т и становится возможным лишь при условии осознания следующих объективных истин: м е р т в а я латынь должна уступить место ж и в ы м я з ы к а м формирующихся европейских наций; формальная логика н е м о ж е т б ы т ь е д и н с т в е н н о й б а з о й грамматики; наука не может ограничиваться описанием нормы языка, т.е. не должна быть сугубо прагматичной, у н е е д о л ж е н б ы т ь с о б с т в е н н о

8 н а у ч н ы й, п е р с п е к т и в н ы й в т е о р е т и ч е с к о м о т н о ш е н и и п р е д м е т ; человеческий язык в целом и каждый отдельный язык и м е е т с в о ю и с т о р и ю, д о с т о й н у ю и з у ч е н и я ; все человеческие языки р а в н о ц е н н ы д л я н а у к и, что существенно расширяет языковой материал исследования. XVII-XVIII века были периодом накопления этого языкового материала, в частности в форме многоязычных словарей-глоссариев. К этому же периоду относятся и первые попытки классификации языков. Идея сопоставления языков буквально витает в воздухе. В частности, она оригинально воплотилась в знаменитой французской у н и в е р с а л ь н о й и р а ц и о н а л ь н о й грамматике Пор-Рояля, где французский язык дается в сопоставлении с латынью, древнегреческим и древнееврейским языками [см. подробнее: Амирова и др. 1975: ]. В это же время начинают создаваться первые грамматики национальных языков, построенные уже не по образцу латинской грамматики, а на основе осмысления оригинального языкового материала. Хотя в теоретическом плане все они испытывали огромное влияние античной грамматической традиции, но сама специфика материала неизбежно заставляла авторов грамматик находить и свои собственные теоретические ходы, о чем свидетельствует история русской грамматической мысли этого периода [см. Колесов 2003: 61, 94-98]: г р а м м а т и к а п е р е с т а е т б ы т ь и с к у с с т в о м, п р е в р а щ а я с ь в н а у к у. Классическим образцом такой научной нормативной грамматики является «Российская грамматика» М. В. Ломоносова. В таком состоянии изучение языка подходит к рубежу XVIII-XIX веков. Сформировавшись в полноценную науку в начале XIX в., лингвистика за два столетия прошла непростой путь развития, что и является предметом истории языкознания. Можно ли на этом пути обнаружить какие-то закономерности? Или же в развитии лингвистики, как считал Луи Ельмслев, все хаотично и случайно? Историографы, а тем более историологи лингвистики склоняются к первому, хотя, безусловно, на развитие науки на каждом этапе влияет, иногда разнонаправлено, совокупность факторов. 3.Факторы, обусловливающие развитие науки 1) Прагматический фактор, а именно изменяющиеся и вновь возникающие потребности общества в результатах лингвистических исследований. Допустим, одним из стимулов возникновения генеративной грамматики в американском языкознании ХХ в. было создание компьютерных языков. Оптимизация методики обучения иностранному (неродному) языку стимулировала появление, с одной стороны, такого прикладного ответвления сопоставительно-типологического языкознания, как контрастивная лингвистика, а с другой конверзацанализа (анализа диалогов) в составе прагматической лингвистики. На наших глазах в конце ХХ в. сформировалась новая практическая и теоретическая дисциплина культура речи, что

9 обусловлено актуальными для нашего общества проблемами речевой культуры как важнейшей составляющей национальной культуры. 2) Гносеологический фактор, т.е. общий уровень знаний, прежде всего философских знаний. Так, современная антропоцентрическая парадигма в лингвистике обусловлена общим интересом к человеку, к его ментальному и эмоциональному миру, к его взаимодействию с внешним миром. Одним из сильнейших факторов, стимулировавших развитие лингвистической прагматики, особенно в варианте ТРА, были семантическая философия Л. Витгенштейна и аналитическая (математическая) логика. 3) Межнаучный фактор, т.е. влияние других наук. Существует небезосновательное мнение о «вассальной зависимости» языкознания от других наук, которые на данном этапе развития науки и культуры признаются наиболее престижными. Так, успехи теории информатики и компьютерной техники привели не только к развитию математической (инженерной) лингвистики, но и к «компьютерной метафоре» в теоретической лингвистике. Только что, анализируя статью И.А. Бодуэна де Куртенэ, мы обратили внимание на признание психологии базовой наукой лингвистики и на обязательность связи языкознания с социологией. Следствием этого стало такое расширение круга исследовательских проблем лингвистики, которое завершилось образованием активно развивающихся гибридных наук: психолингвистики и социолингвистики. 4) Внутринаучный фактор, т.е. логика развития самой лингвистики. Напимер, структурализм как крайнее проявление системоцентризма в середине 20 в. изжил себя, что стало одной из причин формирования антропоцентрической парадигмы лингвистического знания. 5) Личностный фактор роль познающего субъекта в формировании представления о познаваемом объекте. Так, В. Гумбольдт и Ф. де Соссюр пользуясь одним и тем же методом антиномий, но по-разному: личностные особенности Гумбольдта как одного из когорты великих немецких философовидеалистов привели его к совершенно иным выводам относительно задач лингвистики, чем Соссюра, склонного к более приземленному, прагматическому и жестко логическому взгляду на задачи науки о языке. Первый видел свою цель в том, чтобы показать как можно более полно внутреннюю парадоксальность законов жизни языка, проистекающую из его диалектичности. Второй ставил своей целью уточнить предмет лингвистики, вывести науку о языке из тупика и противоречий. Личностными особенностями исследователя в высшей степени определяется выбор и его лингвистической специализации, области изучения и даже конкретной научной темы. 6) Собственно языковой фактор, т.е. языковой материал. Расширение языкового материала или, наоборот, сужение его предопределяет во многом характер лингвистической теории. Так, ограничение материала грамматического описания только классическими языками в средние века приводило, как уже говорилось, к господству грамматического универсализма, ориентированного на латынь. Вовлечение в научный обиход устной разговорной речи в середине ХХ в. стимулировало развитие теории речевой

10 деятельности и лингвистической прагматики; изучение языков американских индейцев стало одной из причин формирования особых методов дескриптивной лингвистики, с одной стороны, и стимулом формирования этнолингвистики с другой; ориентация в основном на индоевропейские языки стала причиной разработки понятия формы слова в Московской лингвистической школе и т.п. Современное науковедение выдвинуло на первое место среди факторов как развития, так и состояния науки на определенном этапе научную парадигму, которая понимается как совокупность базовых теоретических положений, которые на данном этапе развития науки представляются большей части научного сообщества (но не всему сообществу!) наиболее авторитетными, коль скоро они позволяют наиболее адекватно представить изучаемый объект (см. далее тему «Современная лингвистическая парадигма»). Говоря об истории науки и о структуре современного языкознания, необходимо пользоваться терминами научное направление и научная школа. Научные направления выделяются внутри научной парадигмы и, различаясь аспектами изучения и частными методами, едины по методологии (т.е. пониманию предмета, целей и задач лингвистики). Иногда научные направления, называют «малыми научными парадигмами» [ЯиН 1995: 171]Кубрякова). Научные школы выделяются внутри направлений, они имеют, как правило, региональную прикрепленность и группируются вокруг лидера. Например, Тартуская семиотическая школа с Ю. М. Лотманом во главе, Московская семантическая школа, признанным лидером которой является Ю. Д. Апресян, школа «Логический анализ языка» Н. Д. Арутюновой и т.п. Представляется возможным предложить периодизацию науки о языке, сопроводив каждое направление и каждую школу п а р а д и г м а л ь н о й х а р а к т е р и с т и к о й, учитывая: во-первых, методологическую основу парадигмы (антропоцентризм или системоцентризм); во-вторых, ее аспектную характеристику, т.е. ориентацию исследований на синхронию или диахронию; в-третьих, открытость или закрытость для связей с другими науками. Такого рода представление истории лингвистики и ее современного состояния позволяет связать историографический и историологический аспекты. Это удобно осуществить в форме обобщающей таблицы, которая предварит дальнейший подробный разговор. Таблица 1. Парадигмальная характеристика направлений и школ лингвистики (XVII-XXI вв.) Направление (школа) Метологическая основа Аспект изучения Связь с другими науками Системоцентризм Антропоцентризм Синхрония Диахрония Открытая парадигма Универсализм XVII в. (+) (+) Логика Нормативные грамматики (+) (+) + XVIII в. Сравнительноисторическое (+) + + Закрытая парадигма

11 языкознание (компаративизм) Философия языка В. Гумбольдта Логикограмматическое направление + (+) + + (Логика) Психологическое направление (психология) Младограмматизм Харьковская школа (+) (Потебня) Московская лингви- + (+) (+) + + стическая школа Казанская лингвистическая щкола Лингвистическая концепция Соссюра Структурализм Пражская лингвистическая школа (функциональная + + (+) + лингвистика) Дескриптивизм Глоссематика + Панхрония + Современная лингвистика Типологическое языкознание + + (+) + Этнолингвистика Психолингвистика Социолингвистика Функционализм Лингвистическая прагматика Когнитивная лингвистика Лингвокультурология Примечание: знак (+) соответствует одной из двух ситуаций: а) для направлений XVII- начала XIX вв. он является чисто условным, так сами понятия системы и синхронии еще не сформировались, существуя в то же время de facto; б) для направлений XIX-XX вв. скобки указывают на возможность сосуществования двух парадигмальных признаков, но с преобладанием одного. 4. Метаязык и метадиалект Каждое из направлений и каждая из школ обладает своим метаязыком (точнее, метадиалектом), т.е. собственной системой терминов: сущность различия метадиалектов не только (а часто и не столько) в самом наборе терминов-знаков, но прежде всего в их содержательном наполнении. Это, безусловно, существенно, для прочтения текстов прошлого, тем более что современный метаязык лингвистики результат работы ученых в течение многих столетий. Н. Ю. Бокадорова в заключении своей статьи так фомулирует эту проблему: «Для адекватного прочтения текстов прошлого нужны словарь и

12 грамматика соответствующей эпохи» [Бокадорова 1986: 69]. И речь идет отнюдь не о знании языка времени, например, Ломоносова, а о том, что у Ломоносова не тот «набор понятий и терминов» (метасловарь) и не та «система связей между элементами научного знания», не та «структура знания» (метаграмматика) [Там же]. Так, в «Наставлении первом» «Российской грамматики» М.В. Ломоносова, в 14, читаем (это полный текст параграфа!): «Таковые неделимые части слова изображаются по их разности различными начертаниями, которые называются понашему буквы. Р а з л и ч н о с т ь и х п р о и с х о д и т о т р а з н о с т и о р г а н о в, о т р а з н о г о и х п о л о ж е н и я и д в и ж е н и я (разрядка наша. И. К.)». Совершенно очевидно, что буквами Ломоносов называет не столько графические знаки, сколько сами звуки. Но отождествление буквы и звука традиция античной и средневековой грамматики, о чем мы уже говорили. Очень любопытные данные об этой традиции приводит В. В. Колесов в книге «История русского языкознания»: сама мысль о нетождественности этих понятий существовала в умах грамматистов давно. Так, придворный мудрец времен Карла Великого (8 в.) бил своих учеников розгой, если они эти понятия путали. Тем не менее вплоть до Бодуэна (т.е. до середины 19 в.), традиция удерживалась. Более того, оказывается попытка утверждать, что звуки речи и буквы письма не одно и то же, рассматривалась средневековой православной русской церковью в в. как ересь, за которую сжигали на костре [Колесов 2003: ], то есть за термином буква сохранялся сакральный смысл, связанный с текстом (буквой!) Писания Тем не менее в грамматиках средних веков и вв. шло, хотя и очень трудно, формирование терминологии, в частности фонетической. Согласные еще у Ломоносова подразделяются на твердые и мягкие, но совсем не так, как в современной фонетике. Как показывают примеры, твердыми он называет глухие, а мягкими звонкие согласные. Странный, с нашей точки зрения, метасловарь и странная метаграмматика! Гласные Ломоносов, по традиции того времени, подразделяет на дебелые (а, е, ы, о, у) и тонкие (я, ять, и, io = ё, iу = ю), т.е. учитывает их положения после твердых и мягких согласных Кстати, с точки зрения современной фонетики, характеристика «тонкие» для звуков, испытывающих переднерядную аккомодацию и стремящихся к высокому = тонкому звуку и, очень точна по акустической сути. Одним из достижений грамматистов XVII-XVIII вв. было формирование грамматической терминологии. Но это был длительный и очень непростой процесс. Подробно и интересно пишет В. В. Колесов о терминоупорядочивающей деятельности Милетия Смотрицкого [Колесов 2003: 75 и далее]. Особое внимание автора привлекают термины, обозначающие базовые понятия грамматики «слово», «глагол» и «предложение», пересекающиеся друг с другом: Обозначения вв. 16 в. 17 в. 18 в слова глагола предложения глаголъ речь слово глаголъ слово вещание речь (речение) глаголъ слово слово глаголъ речь Мысль Н.Ю. Бокадоровой о (мета)словаре и (мета)грамматике тем интереснее и важнее, что она относится не только к прошлому науки, но и к ее современному состоянию, так как к а ж д о е н а п р а в л е н и е и м е е т с в о й м е т а д и а л е к т.

13 Cовременное состояние лингвистической терминологии. (см. тему 12) 4. Уровень развитости современного языкознания (тема беседы, опирающейся на имеющиеся у студентов магистратуры знания о состоянии современной лингвистики) В разговоре на эту тему также может помочь И. А. Бодуэн де Куртенэ: в указанной выше статье «Языкознание, или лингвистика, 19 века» он оценивает уровень развитости лингвистики к началу ХХ века по следующим параметрам: Наличие у лингвистики собственного предмета исследования. Степень сформированности внутренней структуры науки. Расширение материала лингвистического изучения. Расширение сферы практического приложения языковедческих исследований. Активизация лексикографической работы. Наличие специальных теоретических журналов. Наличие языковедческих кафедр в университетах, в том числе кафедр общего языкознания. Региональное распространение науки о языке, возникновение новых лингвистических центров (в мире и в нашей стране). Количество защищаемых кандидатских и докторских диссертаций. Привлекательность лингвистической проблематики для неспециалистов.. Задания для самостоятельной работы по теме: 1. Аналитическое чтение работы И. А. Бодуэна де Куртенэ «Языкознание, или лингвистика, 19 века» (подготовка к беседе). 2. Характеристика по перечисленным выше параметрам состояния лингвистической науки на начало XXI в. Тема 2. Сравнительно-историческое языкознание (компаративизм) Примечание: данная тема дается обзорно с опорой на учебники, хрестоматию и «Лингвистический энциклопедический словарь». О б я з а т е л ь н а я л и т е р а т у р а 1. Звегинцев В.А. История языкознания XIX ХХ веков в очерках и извлечениях: Хрестоматия. Ч. I. М., С , (Фрагменты работ Ф. Боппа, Р. Раска, А.Х.Востокова, Я. Грима и А. Шлейхера). [Хр. 1960]. 2. Колесов В.В. История русского языкознания. СПб., С (А.Х. Востоков). 3. Кондрашов Н.А. История лингвистических учений. М.: КомКнига, Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию. М., С Топоров В.Н. Сравнительно-историческое языкознание // Лингвистический энциклопедический словарь. Изд.2-е, доп. М., Д о п о л н и т е л ь н а я л и т е р а т у р а 1. Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественнский Ю.В. Очерки по истории лингвистики. М., 1975 (или М., 2003).

14 2. Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. М., С Бондарко А.В. Современное сравнительно-историческое языкознание // Вопросы общего языкознания.: материалы республиканского семинара преподавателей общего языкознания. Уч. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 354 Л., Десницкая А.А. Сравнительное языкознание и история языков. М.: Едиториал УРСС, Дыбо В.А., Терентьев В.А. Ностратические языки // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 (или: Изд.2-е, доп. М., 2002). 6. Иванов Вяч. Вс. Праязык // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 (или: Изд.2-е, доп. М., 2002). 7. Мейе А. Сравнительный метод в историческом языкознании. М.: Едиториал УРСС, Нерознак В.П. Языковой союз // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 (или: Изд.2-е, доп. М., 2002). 9. Степанов Ю.С. Изменчивый образ языка в науке ХХ века // Язык и наука конца 20 века. М., С («Язык как член семьи языков»). 10. Хелимский Е.А. Индоевропеистика // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 (или: Изд.2-е, доп. М., 2002). 11. Хелимский Е.А. Славистика // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 (или: Изд.2-е, доп. М., 2002). Э л е к т р о н н ы й р е с у р с : 1. Нерознак В. П. Праязык: реконструкт или реальность? // Сравнительноисторическое изучение языков разных семей. Теория лингвистической реконструкции. — М., С Старостин С. А. У человечества был единый праязык (Беседа Г. Зеленко с С. Старостиным) // Знание — сила. — М., 2003, Старостин С. А. Сравнительное языкознание и этимологические базы данных // Старостин С.А. Труды по языкознанию. — М., С Топоров В.Н. О некоторых теоретических аспектах этимологии // Этимология М., С Трубецкой Н.С. Мысли об индоевропейской проблеме // Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. М., С Трубецкой Н.С. Проблема родства между большими языковыми семьями // Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. М., С Яхонтов С.Е. Оценка степени близости родственных языков // Теоретические основы классификации языков мира. — М., С Введение. Историографы лингвистики традиционно ведут отсчет «возраста» лингвистики как науки от сравнительно-исторического языкознания, которое по праву можно считать первым собственно научным направлением со своим объектом и предметом, со своими задачами и своим собственно лингвистическим, а не заемным методом. Возникнув в самом начале XIX в., оно оставалось г о с п о д с т в у ю щ и м н а п р а в л е н и е м в течение целого столетия. Все сколько-нибудь крупные лингвисты этого времени или непосредственно работали в рамках сравнительно-исторического направления, или же совмещали в своих изысканиях принципы компаративизма с новыми теориями относительно языка. Так, крупнейшими индоевропеистами были Август Шлейхер (середина

15 XIX в.) и Ф.Ф. Фортунатов (конец XIX начало ХХ вв.), но первый вошел в историю лингвистики и как автор оригинальной натуралистической теории языка (проекции на язык дарвиновской теории формирования видов: «Теория Дарвина в применении науки о языке») [Хр. 1960: ], а второй (Ф.Ф. Фортунатов) стал основателем Московской формально-грамматической школы, оказав сильнейшее влияние не только на русскую грамматическую мысль ХХ века, но и на зарубежную как предтеча структурализма. Более того, если большинство научных направлений, оставив свой след в науке, прекращали свое существование, то с р а в н и т е л ь н о — и с т о р и ч е с к о е я з ы к о з н а н и е с у щ е с т в у е т и п о с е й д е н ь, хотя его место в лингвистической науке, безусловно, изменилось. Показательно, что Ю.С. Степанов включил образ «Язык как член семьи языков» в ряд изменчивых «образов» языка н а у к и Х Х в е к а [Степанов 1995: 11], усмотрев в работах компаративистов рубежа XIX ХХ вв. зачатки идей структурализма [Указ соч.: 14] Совершенно справедлива в этом плане оценка Е.С. Кубряковой сравнительноисторического языкознания как о с о б о й н а у ч н о й п а р а д и г м ы внутри лингвистики. Наша задача состоит в том, чтобы не столько восстановить событийный план компаративизма, сколько в соответствии с ориентацией курса на современное языкознание и на историологическое освещение его прошлых периодов выяснить причины такой влиятельности и такой устойчивости этого направления. Объект и предмет исследования родственные языки. Первая причина заключается в том, что это направление имеет с о б с т в е н н ы й о б ъ е к т и з у ч е н и я : не человеческий язык вообще и не отдельный конкретный язык, а родственные языки. Однако э т о т о б ъ е к т н е д а н у ч е н о м у н е п о с р е д с т в е н н о : его нужно выделить в массе языков и доказать само существование языкового родства как теоретического понятия, с одной стороны, и факт родства языков данной группы (семьи) с другой. А это значит, что объект одновременно является и предметом исследования. Разумеется, сам факт большей близости одних языков и одновременно их непохожести на другие не мог пройти не замеченным, так как это часто просто бросается в глаза, дано в непосредственном наблюдении. Попытки осмысления этих фактов восходят к XVI-XVIII векам. Так голландский ученый И. Скалигер в конце XVI в. в трактате «Рассуждение о языках европейцев» на основе тождества слов выделил четыре большие группы европейских языков, у каждой из которых есть «язык-мать»: латынь, греческий, тевтонский и славянский. Много занимался этой проблемой немецкий философ Г. Лейбниц, причем родство языков интересовало его не само по себе, а как показатель происхождения и родства народов. Хотя специальный труд М.В. Ломоносова «Рассуждение о разделениях и сходствах языков» до нас не дошел, в «Российской грамматике» и в Материалах к ней ученый неоднократно обращается к сравнению языков, в частности, называет группу славянских языков, которые «отъ славенского произошли» [Ломоносов М.В. ПСС. Т.7 (Труды по филологии):412, 606, 609 и др.]. Однако все эти верные и глубокие мысли имели в основе гениальную и н т у и ц и ю ученых, но н е б ы л и п о д к р е п л е н ы у б е д и т е л ь н ы м и д о к а з а т е л ь с т в а м и. Огромную роль в становлении компаративизма сыграло о т к р ы т и е с а н с к р и т а : после этого объяснять близость языков территориальной близостью их ареалов стало невозможно. В конце XVIII в. английский востоковед В. Джоунз выступает с докладом о санскрите, где указывает на его сходство с греческим и латынью, а также с кельтским, готским и древнеперсидским языками и предполагает, что это с х о д с т в о м о ж е т о б ъ я с н я т ь с я т о л ь к о н а л и ч и е м о б щ е г о я з ы к а — и с т о ч н и к а. Эта идея Джоунза была подхвачена и развита в книге немецкого философа-романтика Фридриха Шлегеля «О языке и мудрости индусов» (1808), который первый ввел термин «индогерманские языки» (позже замененный термином «индоевропейские»), предком их по показателям словаря и грамматики он считал санскрит. Такова предыстория компаративизма. История начинается с появления почти одновременно и независимо друг от друга трудов четырех лингвистов немецких ученых

16 Франца Боппа (1816 «О системе спряжения санскрита в сравнении с таковым греческого. латинского, персидского и германского языков») [Хр. 1960: 30-35]и Якоба Гримма ( том четырехтомной «Немецкой грамматики») [Хр. 1960: 52-53], датчанина Расмуса Раска (1818 «Исследование в области древнесеверного языка, или происхождение исландского языка») [Хр. 1960: 36-47] и русского ученого А.Х. Востокова (1820 «Рассуждение о славянском языке») [Хр. 1960: 48-51; Колесов 2003: ]. Все они на разном материале пришли к общим теоретическим выводам, главным из которых стало л и н г в и с т и ч е с к и о б о с н о в а н н о е п о н я т и е я з ы к о в о г о р о д с т в а, и дали начало самому сравнительно-историческому методу изучения языка. При этом Бопп считается основоположником индоевропеистики, Гримм и Раск германистики, Востоков славистики (романистика возникает лишь в середине 19 в. и формируется в трудах немецких лингвистов Дица, а позже Шухардта). Прошло почти 200 лет, но п о н я т и е я з ы к о в о г о р о д с т в а п р и ч е м н е т о л ь к о ф о р м а л ь н о, н о и п о с у т и с о х р а н я е т с я к а к о д н о и з в а ж н е й ш и х б а з о в ы х п о н я т и й л и н г в и с т и к и [ Бондарко 1967; Топоров 1990; Рождественский 2003].Однако за это время произошло существенное расширение объекта сравнительно-исторического изучения: начавшись (и довольно долго оставаясь) как индоевропеистика с изучения древнейших письменных памятников, сравнительноисторическое языкознание охватило сегодня все языки, в том числе языки бесписьменные, что потребовало разработки новых приемов доказательства родства (например, оригинальная количественная методика американского лингвиста М. Сводеша) [Березин, Головин 1979: ]. По сей день вносятся уточнения в генеалогическую классификацию языков. В соответствии с предсказанием И.А. Бодуэна де Куртенэ, который был, кстати авторитетным славистом, доказано существование родства между некоторыми семьями: введено понятие м а к р о с е м ь и, например, уральской макросемьи, объединяющей финно-угорские и самодийские языки. Русский лингвист В.М. Иллич-Свитыч в 60-е годы ХХ в. сформулировал и обосновал на достаточно большом материале н о с т р а т и ч е с к у ю г и п о т е з у о древнем родстве индоевропейских, уральских, алтайских, семитских, драведийских и кавказских (картвельских) языков (сам термин «ностратические языки» = «наши» языки был введен раньше, еще в 1903 г. Х. Педерсеном) [см. подробнее: Дыбо, Терентьев 1990] Сравнительно-исторический метод. Когда сегодня оценивают сравнительноисторический метод, то обычно подчеркивают два момента: а) это с о б с т в е н н о л и н г в и с т и ч е с к и й метод, тогда как многие другие методы (например, метод эксперимента) заимствуются из других наук или являются общенаучными; б) это с т р о г и й и т о ч н ы й метод, направляющий и ограничивающий интуицию исследователя, что делает его чрезвычайно современным. Появление такого метода было тем важнее, что в 30-е годы XIX века этимология (а это одна из составляющих сравнительного языкознания) вошла в моду и при наличии классического образования казалась общедоступным и увлекательным занятием: этимологизацией (можно представить, какой) занимались даже в светских салонах. Важнейшим моментом в становлении метода был п о и с к т о й с т о р о н ы я з ы к а (мы бы сейчас сказали: того уровня языковой структуры), к о т о р а я п о з в о л и л а б ы у б е д и т е л ь н о д о к а з а т ь р о д с т в о я з ы к о в. Естественно, что при непосредственном взгляде на сравниваемые языки прежде всего бросается в глаза общность или сходство слов. Однако уже в работах Раска и Востокова были высказаны обоснованные сомнения в надежности лексических показателей языкового родства из-за возможности принять за исконное родство результат заимствования [Раск Хр. 1960: 37]. Во всяком случае, сравнение необходимо ограничить тем кругом «первоклассных» («первенствующих»), по Востокову, слов, которые принадлежат к древнейшему слою лексики и вероятнее всего

17 являются для любого языка исконными, а не заимствованными (названия человека, частей тела, родственных отношений, объектов и явлений природы). Гениальность лингвистической догадки Франца Боппа была как раз в том, чтобы в з я т ь з а о с н о в у с р а в н е н и я н е л е к с и к у, а г р а м м а т и к у, а именно флексии глагольного спряжения, так как грамматические аффиксы чрезвычайно редко заимствуются [см.: Раск, хр 1960: 37]. Поэтому доказанная им близость и генетическое тождество личных флексий санскрита, латыни, древнегреческого, древнеперсидского, древнегерманского (готского) и некоторых других древних языков стала неоспоримым доказательством их родства. Как писал о Ф. Боппе крупнейший французский индоевропеист рубежа XIX ХХ вв. А. Мейе, он хотел всего лишь доказать общность глагольных флексий, а создал сравнительно-историческое языкознание. Однако и сравнение флексий, и сравнение корней не могло осуществляться без обращения к их ф о н е т и ч е с к о й структуре. В работах Гримма, Раска и Востокова основным объектом изучения становится фонетика, а именно поиски тех фонетических закономерностей и соответствий, которые позволяли бы утверждать, что данный корень различных индоевропейских языков, не тождественный в своем звуковом облике, является все же генетически тождественным. Так, сравнивая различные германские языки и диалекты немецкого языка, Якоб Гримм открыл а б л а у т (чередование гласных в глагольных корнях), а также сформулировал з а к о н «п е р е д в и ж е н и я с о г л а с н ы х» в германских языках по сравнению с индоевропейским прототипом («закон Гримма»); Востоков открыл з в у ч а н и е ю с о в и н о с о в ы е гласных древнеславянского языка, использовав прием внутриязыковой и внешней (межъязыковой) реконструкции. Само понятие звукового закона было сформулировано позже, а полное описание звуковых изменений в истории индоевропейских языков дано в трудах А. Шлейхера и далее в трудах младограмматиков. Только на фоне описания фонетических законов стала возможной научная э т и м о л о г и я, т.е. реконструкция древних корней. Создателем этимологии был немецкий лингвист и филолог Август Потт. Реконструкция архетипа. Сравнительно-исторический метод представляет собой совокупность приемов, которые направлены на реконструкцию архетипа праязыка семьи или языка-основы (праязыка группы), что хорошо знакомо по старославянскому языку и исторической грамматике (внешняя реконструкция, внутренняя реконструкция, относительная хронология). А р х е т и п понимается как гипотетическая звуковая форма корня, аффикса или даже звука (фонемы), соответствующая праязыковому состоянию разной степени глубины. Можно ли реконструировать праязык в целом? Еще в середине XIX в. крупнейший индоевропеист Август Шлейхер, автор знаменитого «Компендия индоевропейских языков» (1861) (компендий сжатое суммарное изложение основных положений науки), был уверен в возможности полной реконструкции индоевропейского праязыка (см. его перевод на индоевропейский язык басни Эзопа в: Хр. 1960: 104). Но с течением времени изменилось представление о п р а я з ы к е (языке-основе): современное сравнительноисторическое языкознание исходит из понимания реального праязыка как совокупности более или менее близких диалектов, так что реконструировать его как целое, по понятным причинам, невозможно. Но зато для современного сравнительно-исторического языкознания, в отличии от индоевропеистики XIX в., стал естественным взгляд на язык как н а с и с т е м у, и з м е н я ю щ у ю с я в о в р е м е н и, проходящую ряд эпох и могущую быть реконструированной на определенных д и а х р о н и ч е с к и х с р е з а х. Но при этом реконструкция, например, фонетической системы индоевропейского (или праславянского) праязыка рассматривается не как точный аналог былой реальности, а к а к и с с л е д о в а т е л ь с к а я м о д е л ь, которая постоянно уточняется. Аналогично понимается сегодня и термин «праязык».

Источник